Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, это наш? — усомнился Слава.
— Ничего себе «наш». Смотри, такие самолеты лагерь бомбили. Возьмем его в плен? Айда за мной!
Павлик, вооружившись суковатой палкой, первым подошел к самолету.
Летчик тяжело дышал и все кивал им головой. Его правая рука висела, словно пришитая к плечу, лицо было залито кровью. Жестами он просил ребят помочь выбраться из кабины.
Павлик осмелел, забрался на сломанное крыло. Позвал Славу:
— Иди, не бойся. Он не может открыть кабину. Заклинило.
Опасливо озираясь, Слава подошел к самолету и тоже забрался на крыло.
— Гляди, — шепнул он, — пистолет в руке.
— Это теперь молоток, — сказал немец и бросил пистолет. — Я уже, как это по-русски, почти подыхайль. Сил нет. Кровь очень.
Ребята поднатужились и немного сдвинули прозрачную крышу кабины. Немец старался выбраться из самолета, но не мог. Поднявшись, он протягивал руку, словно прося милостыню.
Павлик и Слава попытались вытащить его из кабины, но сил у обоих было так мало!
Вдруг летчик застонал и, к удивлению отскочивших от самолета ребят, сам вылез на крыло, а с крыла свалился на землю, словно куль муки. Он лежал недвижимо, широко разбросав руки и ноги, закрыв глаза.
Слава быстро поднял оброненный летчиком пистолет и протянул Павлику:
— Возьмем?
Павлик положил пистолет в карман, потом снял с летчика планшетку, достал из его куртки плитку шоколада и документы. А дальше ребята не знали, что делать. Бросить его и убежать? А вдруг он встанет и уйдет к своим. Тогда ребята привязали немца стропами парашюта к сучьям.
— Очень много крови, перевязка нужна, — сказал Слава. — Умрет, а его допросить надо.
Недаром он сын полкового врача, знает, как завязывать раны. Оторвав от парашюта кусок шелка, мальчишка принялся за дело.
— Это гут, хорошо… — простонал немец, открыв глаза.
Забинтовав ему голову, Слава принялся было перевязывать левую руку. Неожиданно совсем рядом опять послышался громкий стук.
— Бежим! — крикнул Павлик, и ребята пустились наутек.
Откуда и силы взялись. Петляя меж деревьев, как зайцы, ребята выскочили к берегу озера. Дальше бежать некуда. Вокруг заросли, камыш, топь, вода…
— Там еще был фашист! — задыхался от волнения и устали Павлик.
— Ты видел? — спросил Слава.
— А разве не слышал, как что-то загремело возле самолета?
— Это я, Павлик, бросил палку, а она ударилась о крыло.
— Нет, я сам слышал чьи-то шаги.
У партизан
В это время из-за куста вышел высокий, усатый дядька.
— Эй, гномы! Куда путь держите?
Ребята опешили. Появление человека было столь неожиданным, что даже родная речь не сразу привела их в себя. И прежде чем ответить на вопрос, Павлик заметил, что в кустах еще кто-то прячется. Решил: обстановка непонятная, нужно быть осторожным.
— Мы ищем… — начал Слава.
— Да, да, мы ищем грибы, — поспешно закончил Павлик и прикрыл оттопырившийся бок рукой.
Незнакомец подошел вплотную, вытащил у Павлика из кармана пистолет, улыбнулся.
— Хорош «гриб»… Где взяли? — спросил строго.
— Нашли, — еле слышно ответил Павлик.
— Да, это мы нашли. Там, — подтвердил Слава, махнув рукой в сторону. — Там много такой чепухи валяется…
— Пробираетесь откуда-нибудь или местные?
Усатый дядька отвернул полу серого плаща, стал засовывать в карман пистолет, и Павлик увидел красный кант на его синих брюках: «Неужели это наш, советский командир?»
— С пограничной заставы мы. Прячемся. — Павлик почти поверил, что это свои. — Уже давно… Нас бомбили… Мы…
— Что-то вы, друзья мои, сочиняете. До границы отсюда километров двести, — сказал усатый. — Не люблю врунов.
— А мы не врем, — насторожились ребята, — просто мы испугались. Нас везли поездом…
— Может, и я враг? — улыбнулся дядька. — Или не похож?
— Бриджи на вас военные…
Усатый человек сел на пень. Закурил.
— Товарищ Крысин, иди сюда!
Из-за куста вышел красноармеец с винтовкой. Мальчишки бросились к нему. Наконец-то свои! Теперь нет никаких сомнений.
— Дяденьки, мы же Павлик и Славка! — закричал от радости Славка. — Может, знаете, его папа батальонный комиссар Родин, а мой — военный врач… Дымов, не слыхали?
— Ладно, — оборвал Крысин. — Еще проверим, не сочиняете ли. Что прикажете, товарищ Избранько?
— Отведи их к нам, — распорядился усатый. — Передай, чтобы покормили и показали врачу. А вы, ребятки, случайно, никого не встречали в лесу? — обратился он к Павлику.
— Встречали. Самолет там упал, крылья поломались, а летчик ранен.
Усатый тут же вскочил, швырнул в куст самокрутку.
— А я что говорил! — он бросил колючий Взгляд на Крысина. — Отведи их и поднимай по тревоге первый взвод! Теперь жди в лесу немцев…
У Избранько были основания сердиться. На рассвете весь его небольшой отряд прочесывал лес в поисках упавшего самолета. Но Крысин, оказавшийся в отряде при загадочных обстоятельствах, доказывал, что самолета никто и не видел, а упало, видимо, дерево.
Павлика и Славу долго вели по густым чащобам, пока они не оказались на красивой полянке. Здесь было вырыто несколько землянок.
Ребят накормили, напоили чаем и уложили на мягкую постель из сухого папоротника. Проспали они беспробудно больше суток.
Первым проснулся Павлик. Он долго не мог сообразить, где находится. И ночной побег из вагона, и долгие поиски своих, и жизнь в лесной сторожке, и немецкий самолет — все казалось длинным и кошмарным сном. Голова гудела, ноги, руки, шея, живот — все болело. Павлик с трудом поднялся с нар. Слава еще спал, раскинув руки. Вводившиеся глаза его были приоткрыты, нос заострился. Черные волосы похожи на щетку.
Через маленькое окошечко проник яркий пучок света и, подрумянив щеки Славы, прямоугольным желтым пятном прилип к бревенчатой стене.
Павлик огляделся: под ногами сырой, холодный песок, на нарах еще не высохший папоротник. Вместо подушки — березовые ветки, накрытые тряпьем.
На стене висят две шинели: одна — серая, вторая — зеленоватая, с маленькими беловатыми погонами.
«Черт возьми, где же мы, у своих или у фашистов? — не мог понять Павлик. — Почему шинель с погонами?»
В углу — винтовки. Одна знакомая, такие были у пограничников, а вторая совсем чудная — толстая, похожая на охотничье ружье. Павлик лишь догадывался, что это иностранная.
В деревянном ящике какие-то колотушки с длинной ручкой. «Ага! Гранаты!»
В голове больно стучала кровь, во рту было сухо и горько. Очень хотелось пить.
Постепенно в сознании мальчишки стало восстанавливаться, как оказался он в этой прохладной и мрачной землянке. Но все еще не был уверен, что попал к своим. Больше всего смущали оружие и шинель. Он не знал, что это первые партизанские трофеи.
Павлик не стал будить Славу и вышел из землянки. Было тепло. На березовом пне сидела девочка в
- Дым отечества - Константин Симонов - О войне
- Сказка о сером волке - Евгений Пермяк - Прочая детская литература
- Дороги шли через войну - Александр Михайлович Александров - Биографии и Мемуары / О войне
- Есть местечко в Крыму [Очерки об Артеке] - Владимир Тихонович Свистов - Прочая детская литература
- Обратной дороги нет - Владимир Карпов - О войне
- Английский язык с Робинзоном Крузо (в пересказе для детей) (ASCII-IPA) - James Baldwin - Прочая детская литература
- Весна на Одере - Эммануил Казакевич - О войне
- Торпеда для фюрера - Вячеслав Демченко - О войне
- Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник) - Подопригора Борис - О войне
- Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник) - Борис Подопригора - О войне